Вино поцелуев - Страница 52


К оглавлению

52

Все рассмеялись над его жалостливой речью. Даже Лиза слегка хихикнула, но быстро отвела от него взгляд, потому что любовь к нему в этот момент стала почти невыносимой. Если она выйдет за него замуж, то так же будет страдать каждый раз, когда он будет уезжать в Мадрид. Ее злая доля — ждать, зная, к кому он едет, кто его там держит, пока он не соизволит вернуться домой к своей несчастной жене. Гораздо менее мучительно будет расстаться с ним раз и навсегда, чем стать его женой, которую он не любит и никогда не полюбит.

После завтрака Ана с Чано ушли готовиться к отъезду, а Леонардо задержался, чтобы переговорить с Лизой наедине. Она знала, о чем будет разговор, еще до того, как он произнес первое слово.

Он взял ее за локоть, отвел в одну из комнат рядом с коридором и крепко закрыл за собой дверь, чтобы им никто не мешал. Лиза взялась рукой за горло и стала озираться по сторонам, лишь бы не смотреть в темное, смуглое, неулыбающееся лицо. Комната, в которую он ее привел, была роскошной и отделана в классическом испанском стиле, с мозаичным потолком, который опирался на легкие грациозные рифленые колонны из темного мрамора. Там стояли стулья с прямыми высокими спинками и большие комоды из ливанского кедра. Малиновые портьеры, золоченые подсвечники, розы и распятие — атмосфера была почти церковной, даже розы походили на огненные шары в золотом кубке под распятием, на фоне темной деревянной стены. Под ногами у нее был огромный шерстяной ковер, а над камином красовался портрет в золоченой раме, изображавший женщину с чистым лицом оливкового цвета, огромными, черными, страстными глазами и полными, красными, слегка надутыми губками. На верхней губе была маленькая черная родинка, знак чувственности, а на цепочке на шее… Лиза затаила дыхание, потому что женщина на портрете носила то самое сапфировое сердечко, которое Леонардо дал ей.

Она перевела на него взгляд, и он медленно сардонически приподнял бровь, словно давая ей понять, что понимает, о чем она думает.

— Это бразильская невеста одного их предыдущих графов Маркос-Рейес, — сказал он. — Мне кажется, я тебе рассказывал о ней… сапфир был найден в джунглях Бразилии, а потом вырезан в форме сердца испанскими ювелирами. Время от времени его надевала счастливая невеста, и должен сказать, мужчины этого рода всегда оставались этим довольны. Моя бабушка была очень счастлива в семейной жизни. Можно ли ее винить, что она желает того же и мне?

— Нет, — прошептала Лиза. — Но чтобы найти свое счастье, мне кажется, нужно жениться по любви.

— Согласен, — не моргнув глазом отозвался он. — Но любовь это или сердечная привязанность, даже не знаю, как это сказать по-английски. Это нечто совершенно особенное, типично испанское; это связь чувств и души.

— Знаете, — сказала она, облизывая языком сухие губы, — на самом деле у вас нет времени, чтобы говорить о философии. Зачем вы привели меня сюда?

— Уверен, вы уже об этом догадались. — Его лицо вдруг стало безжалостным, он пошел к ней. Она, попятившись от него, прижалась к темной мраморной колонне, чувствуя ее холод голыми локтями. Глаза были большие и серые на бледном испуганном лице, она прижималась к колонне, как к распятию.

— Мне надо поехать в Мадрид, а тебе придется остаться здесь, — сказал он, нависая над ней, и она увидела пульсирующую жилку у него на подбородке. — Я знаю, что у тебя на уме, amiga. Как только я повернусь к тебе спиной, ты бросишься собирать вещи и попытаешься сбежать, но я тебя предупреждаю, если ты это сделаешь и бабушке станет от этого хуже, я все равно тебя найду, где бы ты ни была, и сделаю все, чтобы ты тоже страдала. Ты мне веришь?

— Да, — слабо пролепетала она. — Но, Леонардо, если бы я поехала с тобой в Мадрид, мы могли бы притвориться, что поссорились, это был бы выход из этой… этой ловушки, и ты тоже будешь свободен, сможешь жить своей жизнью.

— Ты останешься здесь, в замке, — повторил он, и губы его сделались жесткими, как железо, когда он произнес эти слова. — Когда я сказал бабушке, что на несколько дней еду в Мадрид, она заставила меня дать ей слово, что ты останешься с ней в Эль-Сефарине. Она очень разволновалась, это означает, что она очень к тебе привязалась и теперь с нетерпением ждет, когда ты… в общем, не важно, нам действительно некогда сейчас разговаривать, но помни — я тебя предупредил, чтобы ты в мое отсутствие не смела делать ничего такого, что я счел бы непростительным.

Сказав это, он вдруг резко обхватил колонну руками около ее головы, и его и без того угрожающий взгляд стал по-настоящему страшным из-за повязки на глазу.

— Ты дрожишь как натянутая струна, — тихо сказал он, склоняясь к ней. — Ты ждешь, чтобы тебя отпустили на волю, чтобы тотчас улететь. Но мне это известно, и я нарочно вынул из твоей машины и из двух других, которые стоят у нас в гараже, маленький механизм, и теперь ни одна из них не заведется. Поверь, детка, мне очень жаль, что я не могу тебе доверять, но это так, и я знаю, что ты будешь вести себя как неразумный ребенок…

— Это вы ведете себя как высокомерный, наглый удельный князь, — прервала она, ненавидя его за то, что он разгадал ее планы, а еще за то, что они с бабушкой держат ее тут пленницей, распоряжаются ее жизнью, как хотят, и считают это вполне нормальным. — Я ненавижу вас, Леонардо! Я знаю, к кому вы едете в Мадрид!

— О, я нисколько в этом не сомневаюсь, — протянул он и, слегка рассмеявшись, намеренно наклонил голову и вскользь поцеловал ее раскрасневшееся лицо.

— Оставьте свои поцелуи для нее! — Лиза задохнулась от возмущения. — Меня от них тошнит! Мне они омерзительны!

52